После того, как он сумел пристыковать то, что осталось от корабля к станции, Аудубан (Auduban) вышел в стыковочный док, неся в руках футляр. Сейчас он вряд ли мог отдавать себе отчет о том, что происходило вокруг. В его голове осталась только одна мысль – принести людям свет, обжигающий свет. Как можно больше людей должны его увидеть.

Шатаясь, он дошел до таможенного поста, надеясь, что его не остановят для проверки. Ему было нужно попасть в публичное место, туда, где было бы много людей. И тогда бы он открыл футляр.

Таможенники тут же остановили его и отвели в сторону для проверки.

Они спросили его, что находится в футляре. Он уставился на таможенников, стараясь придумать какой-нибудь правдоподобный ответ. Того, что он в итоге ми наплел явно было недостаточно для того, чтобы они от него отстали. Один из таможенников забрал футляр из его рук, поставил его на пол и открыл. Мужчина изменился в лице, открыл рот и выпучил глаза.

Аудубан вздохнул, сунул руку в карман и нажал кнопку на маленьком пульте дистанционного управления.

Футляр засветился обжигающе-ярким светом.

Его секта использовала Федо (Fedo), как часть ритуалов своего очищения. Сейчас он готовился использовать их, чтобы очистить себя, чтобы очиститься перед выполнением возложенной на него задачи.

Он лег на пол в главном коридоре корабля, раздетый и замерзший. Ему было сложно удерживать равновесие, и странные картины проносились перед его взором, но это было неважно. Федо не нужно было направлять.

Он лежал неподвижно. И, в конце концов, они пришли.

Настало время прощаться. Он перешел реку и сжег за собой все мосты. Друзья Аудубана больше с ним не разговаривали, а его семья вышвырнула его из дома на улицу. Его очарованность Амаррами поначалу всех устраивала – хорошо, когда ты знаешь своего врага – но когда она переросла в слепую, безрассудную страсть, все изменилось.

Он не мог думать ни о чем другом, кроме Амарр. А точнее, ни о чем другом, кроме нее. Ее речи об истинной вере и преданности тронули его. И когда он написал ей, а она ему ответила, он почувствовал, что начал жизнь с чистого листа.

Снег хрустел под тяжестью его шагов, а корпус космического корабля впереди сверкал бесчисленным множеством ослепляющих бликов.

Он уезжал. Вместе с ней. Для того, чтобы начать новую жизнь.

Корабль почти развалился. Половина систем управления вышла из строя, а большая часть корпуса была разорвана в клочья, словно лист бумаги.

Команда была мертва, а то, что осталось от их тел, разорванных на куски и обожженных почти до неузнаваемости, разметало по всему кораблю.

Санада (Sanada) тоже была мертва. Аудубан, чудом переживший взрыв, нашел то, что от нее осталось в ее покоях.

Где-то глубоко в недрах корабля, окруженный лишь гудением машин, Аудубан приступил к работе. Он запихивал, гнул, резал и забивал каждый РИГ (rig) на свое место, иногда прибегая к помощи тяжелых инструментов. Это была грязная, тяжелая работа, но кто-то должен был ее сделать.

За все эти дни это была уже десятая станция, и им вновь пришлось улететь. Они были измучены. Каждый раз им приходилось бежать из-за разъяренных толп протестующих. Видимо были те, кого возмущали их апокалиптические проповеди. Эти люди не понимали, что тяжелые времена требуют отчаянных слов. Больше всего Аудубана разочаровывало то, что некоторые из этих протестующих были Амаррианцами. Один или даже двое кричали и издевались над ним за то, что он принадлежал к народу Минматар, однако против этого он и не возражал. Другие же сфокусировали свой гнев на Санаде, называя ее фанатиком и обвиняя в экстремизме. Аудубан не мог с этим смириться. Вместо того, чтобы пристойно и конструктивно критиковать сами проповеди, они предпочли разглагольствовать о прекрасном проповеднике.

Для многих последователей Санады все это стало последней каплей. Их группа, и без того небольшая, начала таять на глазах. Преданность Аудубана, которая и раньше не знала себе равных, стала еще сильнее для того, чтобы заполнить собой все их потери.

К тому моменту, когда они добрались до одиннадцатой станции, экипаж их корабля едва дотягивал до трети от того, что был у них когда-то, а от нескольких кораблей сопровождения, следовавших за ними, не осталось ни одного.

Дышать становилось все труднее. Аудубан все еще мог передвигаться и думать, но каждый раз, когда он резко поворачивал голову, палуба перед его глазами начинала вращаться в разные стороны.

Он был единственным из выживших людей на борту. Федо же не просто жили, а процветали. Силовые поля, удерживавшие их в клетках, сломались и теперь они ползали по всему кораблю, питались останками экипажа и размножались.

Аудубан не имел ничего против Федо. Так как корабельные мусорозаборники были искорежены и сломаны, эти животные были единственным способом избавиться от большей части мусора на борту. Обычно, весь хлам выкидывали в выхлопные сопла корабля и он полностью сгорал. Теперь все это съедали Федо.

На складе было несколько неиспользованных РИГов, которые команда Санады добыла с других кораблей. РИГи – это наборы для модификации корабля; они улучшают работу различных подсистем, таких как системы управления щитами и вооружением корабля. Однако после установки они уже не могут быть демонтированы для повторного использования. В идеале их установка должна производиться с соблюдением всех необходимых мер предосторожности, и только квалифицированными специалистами.

У них не было квалифицированных специалистов, и, конечно же, они не могли соблюдать все нормы безопасности. У Аудубана был небольшой опыт работы механиком, достаточный для того, чтобы знать куда жать и что крутить, чтобы подлатать несколько агрегатов, но не более.

Он взял несколько коробок с РИГами и направился к сердцу корабля. Он еще не знал, что делает.

В системах атмосферного контроля корабля начались сбои. Аудубан понял, что работать им осталось недолго, и скоро они окончательно выключатся. Возможно, их ресурса еще хватит, чтобы этот корабль доковылял обратно к одной из ближайших станций. Но ему было все равно. Не было ничего, что бы его заботило. Совсем ничего.

«Не сработает, говорю вам, ничего не сработает», сказал он в отчаянии. «Я не смогу нести наше послание так же, как несли его вы».

Она замолчала.

«Я хочу, я действительно хочу, чтобы мы смогли показать им то, что я увидел в вас», сказал он. «Но мы этого не можем».

«Что ты увидел во мне?» спросила она. Когда он начал колебаться она добавила гораздо более мягким тоном: «Как ты увидел это? Что, кроме моих речей сподвигло тебя последовать за мной?»

Он задумался над ее словами. В конце концов, он сказал: «Свет внутри вас. Вряд ли у меня получится описать это как-то иначе... Я посмотрел на вас, на ваше лицо, в ваши глаза, и мне показалось, что от вас исходит сияние. Свет, наполненный божественной чистотой, которая струится прямо из вас. И все, что освещает этот свет, становится частью вас».

«Громкие слова», сказала она и улыбнулась.

«Когда-то, я все это записал», объяснил он. «И до сих пор не могу забыть».

«Тогда мы должны позволить им увидеть этот свет», сказала она. «Свет, который исходит от меня».

Кивнув, он огляделся по сторонам, стараясь что-нибудь придумать.

Именно тогда он увидел сигнальный фонарь.

На пути к сердцу корабля ему нужно было пройти мимо клеток с Федо. Федо – это маленькие всеядные животные, просто желудки с нервной системой, которые выглядели как куски мяса с щупальцами. Они были слепыми и глухими, и общались только при помощи запахов. Их часто использовали для очистки кораблей, и их рацион в основном состоял из разнообразных отходов, которых было в избытке на любом автономном космическом судне. Когда они небыли нужны их содержали в клетках, отдельно друг от друга, а иначе бы они начали размножаться и заполнили бы собой весь корабль. Федо были неотъемлемой частью любого длительного космического перелета.

Аудубан присел на корточки перед их клетками. Наблюдая за тем, как они копошатся и извиваются, он всегда успокаивался. Он гадал, испытывают ли люди большее удовольствие, чем эти низшие существа? Ведь вся сложность человеческого разума должна позволить нам получить доступ к более глубоким и сильным наслаждениям, из всех которые вообще возможны в этой жизни. С другой стороны, возможно как раз простота и была тем ключом к бесконечной неге. В таком случае, животные, подобные Федо, ушли далеко вперед. Они могли бы испытывать любые виды наслаждения гораздо ярче, чем люди, отягощенные грузом эмоций и сомнений.

И тут он понял, что слишком все усложняет. Им нужны были деньги, они получат их за уничтоженные пиратские корабли. Таким образом, все, что им сейчас нужно – это мощный боевой корабль. А решение этого вопроса находилось прямо здесь, в его руках. Все логично и просто. От начала и до конца. Все остальное было лишь заблуждениями.

Он пошел дальше, неся РИГи в своих руках.

В один прекрасный день Санада заговорила с ним. «Мы должны принести им свет», сказала она. Ее голос звучал прямо в его голове. «Собрать все наши силы и принести им свет».

«Я не смогу», ответил он. «Я не смогу. Я провалю эту миссию. Мне жаль, мне так жаль. Я не смогу сделать это один…»

«Ты и не должен», ответила она.

Он затих.

«Я принесу им свет», сказала она. «Но мне нужна твоя помощь».

Несмотря на туман в голове, вызванный отравленным воздухом и вонью испражнений Федо, он попытался собраться с мыслями. «Что я должен сделать?» спросил он.

«Помоги мне заговорить», сказала она.

С тех пор как у Федо появилось так много пищи, количество их испражнений резко выросло. Сама по себе эта вонь и не побеспокоила бы Аудубана. Но, в сочетании со все большим недостатком кислорода, он начал чувствовать себя как-то странно. Действительно странно.

Как только он установил все РИГи на свои места, он отложил инструменты в сторону, вознес молчаливую молитву Санаде и направился на мостик. Там он сел за главную панель управления кораблем. Он никогда не был членом команды, но он внимательно наблюдал за ними и теперь знал, какие именно кнопки отвечают за активацию той или иной сабсистемы.

Он нажал одну из них. Ничего не произошло.

Он откинулся на спинку кресла, потер свои глаза и начал думать, что же ему делать дальше.

Затем откуда-то до него донесся звук искрения. Затем еще один и еще один…

Наступила секунда абсолютной тишины, а после РИГи заработали… Завыли сирены и послышались взрывы. Один за другим.

Теперь их осталось двое, не считая команды корабля, конечно же. Остальные сбежали. С помощью Аудубана Санада все еще могла управлять кораблем, но у них кончались деньги, необходимые для оплаты услуг команды, и очень скоро им придется что-нибудь придумывать.

Пока Санада спала, Аудубан потихоньку вышел из жилых кают и направился на склад. Здесь они хранили всевозможные виды оборудования и припасов, некоторые из которых были добыты нелегально, которые впоследствии намеревались продать. Проблема заключалась в том, что ни одна из станций не давала им разрешения на стыковку. Единственным решением было бы сбивать корабли пиратов и получать награду, назначенную за них, но команда корабля наотрез отказывалась от такого способа заработка. Они говорили, что у корабля нет ни единого шанса в бою, если только у них не будет пары козырей в рукаве.

Недавно, оставшись с ним наедине, Санада сказала ему, что она начинает терять веру, и стоит на грани того, чтобы сдаться.

Аудубан не мог позволить этому случиться.

Это было концом всего. Это было грехопадением, позором, последней ошибкой, погружением во тьму.

Аудубан, будто младенца, качал голову Санады в своих руках. Ее туловища нигде не было видно.

Его секту исключили из списка религиозных организаций. Видимо она стала слишком радикальной, слишком экстремистской, даже для Амаррианцев. Санаду это не беспокоило. Она сказала, что им снова надо вознестись к звездам и продолжить проповедовать их слово. Некоторые были этим недовольны, но для Аудубана не могло быть никаких сомнений. Он последует за ней. Он любил Санаду так, как не любил еще никого в своей жизни. Его любовь была так чиста, что, казалось, была гораздо выше всех слов и практически всех эмоций. Она так яростно горела в нем, что казалась ему ужасной силой, невосприимчивой к его мыслям и поступкам. Все, что она говорила, было правдой, и все, что она делала, было верно.

Ее указания все еще эхом звучали в его голове. Он начал выравнивать курс корабля на станцию. Это судно было просто огромным куском металлолома, к тому же Аудубан сильно сомневался, что ему удастся пройти через таможню с этим футляром, в котором покоилась голова Санады. Но он должен был попробовать.

Федо ползали по нему. Их испражнения пахли словно духи.

Он почесывал первого из них за известковым хребтом на спине. Федо, возбужденный этим, заползал все выше к нему на грудь. Он продолжал почесывать первого, но его пальцы соскочили и уткнулись, в мягкое мясо. Кажется, животное не возражало. Он мог поклясться, что оно вибрировало от удовольствия.

Он чувствовал как их рты, покрытые рядами крошечных, грубых хрящей, сновали по его телу, очищали его, искали пищу.

Тот, которого он чесал, теперь заполз на его правый сосок. Он закрыл свои глаза и вздохнул.

Как только он закончил устанавливать сигнальный фонарь, он положил Светоч в футляр. Затем подключил дистанционное управление.

Он решил испытать его и нажал кнопку на пульте.

Глаза Санады сияли обжигающе-ярким светом.