В зале ожидания было холодно. Здесь было очень мало украшений, и единственный намек на комфорт заключался в наличии пластиковых сидений на железных пластинах, привинченных к полу. Из большого окна, сделанного из прозрачного сплава, был виден поток транспорта, конвои, прилетающие и уходящие в темные дали космоса.

Тим сел на одно из пластиковых сидений и стал поправлять края своей одежды. Он чувствовал себя усталым и взволнованным, вдали от дома, и даже не был уверен, где находился сейчас его дом. Даже сейчас, когда он вставал и ходил вокруг этого места, глядел в окно на эту бесконечную бездну, или когда смотрел в коридор и видел там снующих туда-сюда людей, живущих казалось в другом мире, в другом времени. Казалось, что время замедляло свой бег здесь, в комнате ожидания.

Здесь не было ни халорекордеров, ни других развлечений. Это было место пустого ожидания, не отдыха. Другие залы были больше украшены, но они и стоили больших денег, и для Тима они были бесполезны. Для такого же опустошенного как само это место, для такого путешествия в котором принимал участие Тим — возвращение разбитым с неудавшегося семинара, и попытки исцелить разбитое сердце — этот зал был самым приемлемым решением.

Звук, тихое покашливание привлекло его внимание. Он посмотрел на источник этого шума и увидел как старик сел на краешек ряда. Старик держал руки напротив рта и прокашлялся еще раз, глубоким скрипучим дребезжанием. Казалось он не заметил Тима и усевшись поудобнее на своем сидении стал смотреть в окно.

Тим немного нервозный от того что он даже не услышал как сел этот человек, думал подойти к нему, но потом решил что не стоит тратить на это время. Он отвернулся, и только собрался пойти, как услышал, как незнакомец сказал ему:

— Скажите, Вы весь день так хандрить собираетесь?

— Что? — спросил Тим.

Даже не поворачивая головы в сторону Тима старик сказал:

— Мне даже не надо смотреть в твою сторону, чтобы понять, что ты собрался протоптать дыру в полу. Присядь пока у тебя ноги не отнялись.

Тим подошел к нему раздумывая, честно сказать, что он о нем думает, или все же сделать это вежливо, как вдруг заметил: левая половина лица этого человека была вся занята имплантами.

Человек увидел его взгляд и сказал:

— Ах, черт. Не смотри на это как на увечье. С моим зрением все в порядке.

— Что с тобой случилось? — спросил Тим.

— Жизнь случилась, сынок. Она всегда до тебя доберется. Присаживайся.

Тим сел.

— Спасибо. Решать, конечно, тебе, но лично мне не доставляет удовольствия смотреть на звезды когда кто-то ходит позади меня как дикое животное на охоте.

— Конечно, — сказал Тим, все еще пытаясь не смотреть на лицо своего собеседника.

— Братэн, — сказал человек.

— Простите?

— Братэн. Братэн Фаар. Это такой обычай, я называю тебе свое имя, а ты мне свое.

— Ах, да конечно. Тим. Шема.

— Рад познакомиться с тобой Тим, — сказал Братэн, пожимая руку Тиму.

— Я тоже, — сказал Тим. Теперь, когда у него было время освоиться в этой ситуации, он чувствовал себя более комфортно. Это был всего лишь старик, ожидающий своей очереди на следующий рейс дешевого транспортника. Здесь не было никого кроме него и Тима, и это делало его одиночество еще более ощутимым. При обычных обстоятельствах он вряд ли заговорил бы с ним, но в это время, и в этом месте это ситуации не казалось ему такой уж странной.

Они сидел в молчании, смотря на звезды.

Неожиданно Братэр сказал:

— Я стар. И долго уже не проживу. Так что могу с полным правом проводить время в тишине залов космопорта. Но почему это же делаешь ты?

Тим подумал, что сказать, и ответил:

— Это была та девушка…

Его слова повисли в воздухе, как порванное знамя войны.

Развязность Братэра несколько смягчилась.

— Многие начинают так же, разве нет?

— Да. Наверное, — сказал Тим. Повисла еще одна пауза, пока они смотрели на то, как корабль стыковался с доком.

— Я уже давно бегу, хотя сказать честно даже не знаю от кого или от чего. Просто бегу, я думаю. И, недавно, я встретил эту милую девушку. Её звали Лиандра, — он откинулся на кресле, вздохнул и помассировал себе шею. — Первый раз, когда я заговорил с ней, успел сказать только пару слов, потом пришла её подруга, она пригрозила что убьет меня. Оказалось что они обе наёмные убийцы.

Братэр рассмеялся глубоким, низким смехом.

— Вот что значит совать свою голову в костер.

— Да, — сказал Тим. — Я иду своим путем, так что не задумывайся об этом.

— Врун, — не очень вежливо высказал свое мнение Братэр.

Тим остановился, поколебавшись.

— Что ж, хорошо. Я давно думал об этом. Что ты сам об этом думаешь?

— Ты кажется разумный парень. Это хорошо для тебя же. Готов поспорить ты все анализируешь.

Тим вздохнул.

— Так и есть. Ты ведь такой же?

— Не, — сказал Братэр и усмехнулся. — Но я узнаю таких как ты за милю.

— Ха!

— Так что случилось дальше?

— Я встретил её снова через несколько дней, — сказал Тим. — Хотя скорее она встретила меня. Она была без подруги, и выглядела более отдохнувшей, чем в нашу первую встречу. Она предложила мне сходить на чашку кофе, и я согласился.

— И куда вы после направились?

— В малоохраняемые зоны. Я работал в некоммерческой организации. Немножко, миссионерской работы, немного социального служения.

Братэр осмотрел его снизу доверху.

— Ты действительно одет, так как большинство из твоей профессии. Тех язычников, что вы обращали, вы хотя бы учили пользоваться душем и стиральными машинами?.

Тим засмеялся.

— Нет, я думаю, нет. У меня была такая тенденция, и думаю, она отразилась на моей внешности тоже. Иногда эта работа многого стоит.

— Помыться ничего не стоит.

— Это я и имел в виду, — сказал Тим.

Братэр посмотрел ему прямо в глаза.

— Тяжело вставать по утрам, не правда ли?

— Ты прав.

— И ты ведь не остановишься, если уже начал так?

— Конечно. Как всегда, — сказал Тим. Он подумал, что хорошо говорить о депрессии с кем то, особенно если больше не встретишься с этим человеком. — Я должен двигаться дальше. Неважно куда, лишь бы это было далеко.

— От всех.

— Да.

— Включаю твою девушку.

— …вообще, да. Это не получится, — сказал Тим.

— Так я и думал.

— Она замечательная женщина, — добавил Тим. — Но она умна, и сообразительна, и у нее очень сильная воля, такая которую нельзя сломить и подчинить себе. По крайней мере, я бы не смог. Я не слизняк, но она никогда не могла понять, почему я не принимаю свою работу близко к сердцу. Она не холодна. Но я думаю, что когда она видит, как другие люди сгибаются под тяжестью своих проблем, это является для неё напоминанием что может стать с ней.

— И что в этом такого? — спросил Братэр.

— Я не знаю, я просто не знаю, — сказал Тим.

— Это обо всем и говорит, — сказал Братэр.

— Я не… что, ты так думаешь?

— Конечно. В жизни мало хороших вещей. В конце концов, важен только опыт.

— Я не знаю, — повторил Тим. — Я думаю, любовь оставляет в душе жало, которое может болеть очень долгое время. Она оставляет тебя еще более опустошенным после своего ухода, чем ты был, когда её вообще не было.

Братэр потряс головой.

— Это не так. Это жало которое ты чувствуешь, появилось не из-за того что ты был влюблен, а из-за того, что оно служит напоминанием тебе о том каким плохим ты был до того как любовь приняла тебя в свои объятия.

— Даже если так, — сказал Тим. — Единственное что она даёт это чувство, что ты лишен крыльев как до появления любви в твоей жизни, так и после её ухода. Разве это предпочтительнее? Когда ты тонешь, ты ведь тоже в этот момент чувствуешь только тишину и покой.

Братэр странно на него посмотрел, затем отвернулся. Он собрался было что-то сказать, затем вздохнул и просто ответил:

— Нет.

Жужжащий звук, исходящий в отдалении стал немного громче. Секундой позже за окном пролетели три дрона, каждый похожий на других. Они были на служебном патрулировании, хотя у них не было ни одной защитной системы. Маленькие дроны существовали долгие годы, они были как игрушки, но крупные дроны появились сравнительно недавно, они были побочным продуктом всплеска развития технологий. Они создавались как дистанционно управляемые охранные комплексы, идея была в том, чтобы человек-оператор мог добраться как можно ближе до опасной зоны, настолько близко насколько позволяла камера дрона, затем в нарушителей выпускался электрический разряд. Как оказалось на деле, дроны могут только летать по своему маршруту, и пугать людей своим видом, так как на деле они не представляют опасности.

— Моя жена утонула, — сказал Братэр.

Тим посмотрел на него. — Чёрт, — сказал он.

Братэр ответил:

— Я не думаю, что она это сделала сама. Я обидел тогда ёё чуть не до смерти. Потом добавил:

— Не смотри на меня так. Я действительно не могу её забыть. И только я могу так не смешно шутить на эту тему.

— Что случилось? — спросил Тим.

— Инцидент. Морской круиз, которые я вообщем-то не люблю, но мы выиграли его в качестве приза в лотерею, и жена хотела использовать этот шанс. Крупнейшая компания на планете была спонсором, крупный офис, повсюду камеры. Когда пришло время, мы все собрали и ступили на борт, в одном из двигателей корабля начался пожар, и он отстал от берега, роняя посадочный трап, и выбрасывая нас в море. Багаж упал на нас, вместе с трапом, не позволяя нам достать, друг до друга. Я выкарабкался и стал кричать людям, чтобы они вытащили мою жену. Потом тупой кретин капитан выровнял борт корабля, включив второй двигатель, и направил корабль к берегу, не обращая внимания на тех, кто оказался за бортом. Восемь тысяч тонн металла смяло мою жену о стену гавани, выдавливая из неё жизнь. И в тоже время тысячи камер снимали последние мгновения её жизни, и это смотрели миллионы людей. Кто-то добрался до капитана и прокричал ему, что надо остановить корабль, и он снова включил двигатель, и попытался повернуть, но двигателям надо время, чтобы развернуться, все что это дало, так это последний толчок, из-за которого крик моей жены потонул в океане, перед тем как корабль уплыл, оставив её плавать посередине красного пятна на поверхности моря.

Тим найдя погрешность в логике, подметил одну деталь в рассказе, которую он не мог понять.

— Почему ты не любил морские путешествия?

Братэр погрустнел.

— Потому что я был капитаном корабля всю мою жизнь. Море это не место для отдыха для меня самого.

— Тогда что это для тебя?

— Начало и конец всего, — сказал он после паузы.

Тим сказал:

— Что ж… я не знаю. Мне очень жаль, что ты все это пережил, мне, правда, жаль. Наверное, это глупо говорить, но я уверен, ты уже разобрался с этим своим собственным путем.

— Что, правда, то, правда, — сказал Братэр. — Компания дала мне солидную компенсация. После этой истории с видеокамерами, это единственное что им оставалось. Я хотел сказать…

— Деньги ничто по сравнению с тем, что я потерял из-за них. Но это честная цена. Это самая крупная выплата, которую они кому бы то ни было выплачивали. Но то горе…

— И не только это, — продолжил Братэр. — Они также предложили мне любые улучшающие имлантанты, массовые и эксклюзивные, новые и экспериментальные модели, любые какие только я пожелаю.

Тим поднял руки, ладонями наверх.

— Ладно. Ладно. Следующий раз я буду лучше выбирать слова.

Братэр хотел ответить, но затем он уткнул взгляд в пол.

Сначала Тим подумал, что старик утомился от разговора, но потом увидел, что его глаза следят за чьим-то движением, он проследил за его взглядом. На полу, лавируя возле их ног, копошились жуки-чистильщики, маленькие робожуки, которые чистили любую поверхность. Каждый жук имел сенсоры, помогающие ему ориентироваться в любом пространстве, будь то ровная дорога или пыль и грязь. Они использовали комбинацию из огня, и слабого давления, чтоб расщеплять грязь на составляющие и использовать их для подпитки. Жуки были дешевы, производились массово, и даже те, кто боится насекомых, считал их необходимыми на станции. Тим видел два десятка этих жуков движущихся в Броуновском движении слева от его ботинка и счищающих грязь как ластик чистит бумагу. Он подвинул ногу, чтобы они имели доступ к другим загрязненным участкам пола, но случайно раздавил в это время одного жука.

— Проклятье! — сказал Тим.

Братэр улыбнулся, первый раз за всё это время Тим видел его таким. Лицо старика менялось под наплывом эмоций во время разговора так — как будто бы его лицо давно забыло, как их проявлять.

— Смотри, — сказал Тим. Братэр кивнул.

— Смотри… Я чувствую себя идиотом теперь, когда рассказал тебе, что сделал. Я знаю порвать с девушкой это не одно, и тоже что потерять жену, с которой прожил много лет.

Братэр сказал:

— Нет, это не одно, и тоже. Но это ранит также. Никогда не сравнивай свою боль с чужой. Она не станет меньше или больше по сравнению с другой, и она так же будет мучить тебя, как и других, — он посмотрел в окно, — и море, в конце концов, смоет все.

Тим сказал:

— Ты был капитаном. Ты до сих пор на службе?

— Не. Денег из той компенсации хватило, чтобы уйти в отставку. Я всё ещё люблю море. Но я не могу больше плавать, по крайней мере, не в том океане, в котором… ну, что ж.

— Так что ты делаешь здесь, так далеко от моря?

— А, здесь? — сказал Братэр. — Поверь мне. Ты не хочешь это знать.

Тим посмотрел на старика, и старик ответил на его взгляд. Глазной имлант на лице Братэра сильно сфокусировался.

— Новые и экспериментальные, — сказал Тим мертвым голосом. — Включая модифицирующие импланты.

— Волны везде вокруг нас, — сказал спокойно Братэр.

— Но ты мог остаться слепым или сойти с ума! Нелицензионные модификации очень опасны! Зачем ты это сделал?

— А как я мог не сделать? Разве мы все не плывем в вечность? — Братэр развел руками, он показал на жуков-чистильщиков, на патрулирующие дроны, на космические корабли. — И мы все плывем в волнах. Всё что мы видим, все, что мы знаем, всё это плывет в невидимых волнах. Мы создаем все эти вещи, чтоб плавать в них, эти вещи которые помогают нам лавировать в темном море эмоций, но они только временные; они тонут, когда мы отзываем их. Но море, и все, что есть в нем, море остается.

Тим стоя с открытым ртом, мог только покачать головой.

Братэр улыбнулся снова, и взял его за плечо. — Я не жду, что ты поймешь это. По крайней мере, сейчас.

— Так ты сидишь здесь, смотря на невидимые волны.

— Именно это я и делаю, — сказал Братэр.

— Ты пилотируешь свои собственные корабли?

— Нет, нет, больше нет. И не в этом месте. У меня есть достаточно денег, чтоб купить себе билет на транспорт, мне этого хватает. Я могу представить себе, как я их пилотирую, но ничего больше.

— Транспортники? Но большинство из них здесь летят в неохраняемые зоны.

Братэр кивнул. — Также как и я.

— Но ведь это очень опасно! Их сбивают всё время!

Старый моряк посмотрел на него таким взглядом, какой он нескоро забудет. — Да, — сказал он. Так и есть.

Они смотрели на звезды, наблюдали невидимые волны, пока не прозвенел звонок, и их дороги не разошлись.

Перевод © Жуков Максим