Галлент осторожно провёл рукой по своей гипсовой маске. Материал был не новым, но чрезвычайно крепким, и все неровности и изъяны на поверхности уже нельзя было исправить после того, как гипс застывал. Особенно много было этих неровностей вокруг отверстий для глаз, носа и рта. Отверстие для рта имело к тому же острые края, часто оставлявшие порезы на пальцах, когда галлент принимал пищу.

Работа была разнообразной и зависела от урожая. Выращивать наркотики на открытом воздухе было нельзя, плантации были слишком велики и могли быть замечены со спутников или даже с других планет через телескопы. Потому они располагались под землёй. Отчасти естественные, отчасти искусственные пещеры служили гигантскими теплицами.

Время суток определялось по галогеновым лампам, заменявшим естественное освещение. У каждого заключённого было несколько сухих тряпок: воздух был очень влажным, и они страдали от заливавшего лицо пота. Носителям масок, которые было невозможно снять, приходилось учиться жить, терпя вечный зуд. В пещерах было несметное количество мух, но огромные капли, текущие с каждого узника в маске, их не привлекали.

Несмотря на соблазн, рабочие редко крали выращиваемые растения. Большинство из них требовало сложной обработки для получения желаемого эффекта. Жевание листьев и шишек не привело бы ни к чему, кроме расстройства желудка. Лишь некоторые растения давали эффект при курении или поедании — сравнимый по силе с несколькими чашками кофе.

Однако многие заключённые в масках постоянно жевали листья. У них была такая возможность, их наказывали лишь в том случае, если они собирали значительно меньше урожая, чем обычные рабочие.

Пальцы галлента были сухими и покрытыми шрамами от маски, острых листьев и шипов собираемых им растений. Время от времени он ставил на землю свою корзину и вытирал рукой коричневую слюну, вытекавшую из отверстия для рта, или наклонялся и выплёвывал свою жвачку, похожий в этот момент на птицу, кормящую своих птенцов. После чего он снова забивал рот свежими листьями, подбирал корзину и продолжал работу по сбору, не обращая внимания на терзавшие кожу шипы.

«Не возражаете, если я закурю?», спросила Гилея.

«Пожалуйста», ответил Вертан.

Она вытащила золотой портсигар из сумочки, раскрыла его и извлекла длинную тонкую сигарету. Вертан заметил, что она сначала закрыла и убрала портсигар, и лишь потом достала зажигалку. «Итак», сказала Гилея, выпустив маленькой облачко дыма, «Что дальше?».

«Выбирайте лицо», Вертан набрал последовательность цифр на пульте. Деревянная панель на столе снова отъехала, и голографический проектор создал вращающееся изображение головы Гилеи, меньшего размера, чем в прошлый раз. На экране за Вертаном лицо Гилеи также было уменьшенным и находилось не в центре. Рядом с ним и экран, и проектор отобразили лицо другой женщины: красивой калдарки той же расы и нации, что и Гилея.

Вертан передал пульт Гилее. «Ручная прокрутка. Зелёная кнопка — вперёд, красная — назад. Синяя кнопка сверху включает показ сразу двух лиц, повторные нажатия — показ четырёх лиц, восьми, шестнадцати».

«И сколько у вас там людей?»

«Более чем достаточно, поверьте. Прежде, чем вы начнёте выбирать лица, вам надо их отфильтровать. Четыре стрелки обозначают части лица, по которым мы их отсортировали. Нажмите круглую чёрную кнопку между ними».

Гилея нажала, и нос заключённого подсветился жёлтым.

«Автоматическая подборка. Выглядит смешно, но работает», сказал Вертан. «Ещё раз нажмите, пожалуйста». Подсветка исчезла. «Вы теперь выбираете тип носа, влево-вправо листайте тип, вверх-вниз регулируйте размер. Круглая чёрная кнопка подтверждает выбор, белая снизу справа отменяет. Когда закончите, снова появится жёлтый свет, и вы можете выбрать другие части лица для настройки. Пока всё понятно?»

«Конечно». Гилею система привела в восторг. «И вы гарантируете, что какой бы выбор я ни сделала, вы подберёте подходящего человека?»

«Да. Вы выбираете из набора цифровых портретов тысяч наших заключённых. Каждый день они все проходят проверку с помощью технологии распознавания лиц на случай, если к нам попробуют внедрить шпиона. Если у кого-то обнаружены заметные отклонения от предыдущих результатов, его задерживают и либо делают новый снимок, либо уничтожают. Так что все эти снимки актуальны по состоянию на сегодняшнее утро. Вы можете выбрать всё, что угодно».

Гилея сделала затяжку. «Всё, что угодно?»

«Ну, в определённых рамках. Очевидно, что это должен быть человек расы Калдари и того же рода, что и вы. И того же пола. Нам иногда приходится объяснять это крайне разочарованным клиентам».

Она уставилась на него. «Вы шутите. Кому придёт в голову такое?»

Вертан рассмеялся. «Вы были бы удивлены, если бы узнали. Ну что, есть ещё вопросы?»

«Нет. Ну, разве что заключённых вы держите до самой смерти, я полагаю?»

«Конечно». Вертан взял вишнёвую конфетку из вазы. «Пока в деле не будет стоять точка».

Она улыбнулась. «Это я люблю».

«Да и вообще», Вертан развернул конфетку и закинул себе в рот, «Едва ли кто-то сможет жить на свободе после такого».

Казалось, работа длилась вечность. Руду поднимали из недр на поверхность по рельсам на тележках, половину пути двигавшихся ручным трудом, и лишь на второй половине перехватываемых машинами.

Работали бригадами по шесть человек. Четверо толкали, двое тянули, впряжённые в тележку словно скот. Минматары были сильны, даже в неволе. Особенно в неволе.

Бригады набирались случайным образом, но люди в масках всегда работали только друг с другом, обычные узники держались от них подальще. Люди в масках в отличие от них не ворчали, не вздыхали и не изрыгали проклятия, они тащили тележки в полном молчании. Лишь песок и камни скрипели под их ногами.

Они двигались медленно, но подгонять их смысла не имело. Время от времени кто-нибудь валился на колени в изнеможении и откатывался с пути тележки. Оставшимся приходилось какое-то время справляться впятером. Надзиратели с электрическими дубинками следили, чтобы подобный отдых не длился слишком долго.

Узник в маске упал и прижался к краю туннеля, чтобы перевести дух. Его товарищи молча умножили свои усилия. Узник сжимал и разжимал ладони, челюсть, окованная металлом маски, дрожала.

Вскоре он затих. Медленно подняв голову, узник уставился в потолок, словно видел его впервые. Затем он посмотрел вниз, на то, как грязь просачивается сквозь его пальцы. Из ладоней к его ногам выпало несколько камешков, крошечных копий тех, что были в тележке.

Он долго смотрел на эти камни. Приложи кто-нибудь ухо к его металлической челюсти, он бы услышал едва различимый шёпот. Так звучит крик со дна колодца.

Он подобрал один из камней и поднёс к челюсти, проталкивая внутрь. Прозвучал глотающий звук. Ешё один камень, и ещё, и ещё...

К моменту, когда охрана его заметила, стены были покрыты его кровью.

Гилея откинулась в кресле, достала ещё одну сигарету, закурила и удовлетворённо выдохнула дым.

«Довольны?», спросил Вертан.

«Да». Перед ней вращалось лицо калдарской девушки. Изящные черты, маленький рот со слегка надутыми губками, высокие скулы, длинные тонкие брови. И красивые длинные чёрные волосы — то, что Гилее от неё не достанется. «Что теперь?», спросила Гилея, передавая Вертану пульт, «Мне надо подписать контракт?»

«Это потом. Пока что хватит вашего устного согласия», ответил Вертан улыбаясь. Он набрал на пульте комбинацию. «Вы абсолютно уверены в том, что хотите это лицо?»

Она улыбнулась в ответ и потушила сигарету. «Абсолютно».

«Отлично». Он нажал маленькую красную кнопку в нижней части пульта. Экран рядом с лицом калдарки вспыхнул зелёным, изображения потухли, и свет в комнате вернулся к норме. «Пройдите сюда», сказал Вертан, «И мы начнём».

Колония Калдари была разделена на женскую и мужскую половины. Сотни женщин сидели, съёжившись, сгорбившись, за расставленными в бесчисленные ряды швейными машинками, и полнейшую тишину нарушал лишь мерный стук иголок. Надзиратели лениво прохаживались между рядами, положив руки на выключенные дубинки. Беспорядки здесь были редки, Калдари не отличались бунтарством.

За одной из машинок сидела молодая хорошенькая девушка. Она слегка выпячивала свои губы от напряжения, тонкие брови приподняты. Туго стянутые чёрные волосы, достававшие до пояса, были грязны.

Надзиратель приблизился к ней и тронул за плечо. Она посмотрела на него в недоумении. Надзиратель движением головы указал ей на выход. Заключённых иногда уводили в отдельные камеры по разным причинам: особая работа, дополнительный отдых, проверка цифровых портретов.

Девушка повиновалась. Она молча встала и, повесив голову, вышла из цеха, сопровождаемая стражником. Он вёл её сквозь настоящий лабиринт коридоров, неотличимых друг от друга.

Она уже подумала, что сейчас они вернутся назад в цех, так долго они плутали, но надзиратель наконец остановился напротив стальной двери. Сканер проверил его лицо, они вошли, дверь за ними закрылась, и девушка ощутила странное чувство в животе, будто её тянуло вниз.

Спустя минуту дверь открылась, впустив солнечный свет.

Последнее, что видела Гилея, была слепящая вспышка.

Её обмякшее тело, привязанное к носилкам, поместили в контейнер внутри фрегата. Корабль покинул станцию и в сопровождении охраны направился к исследовательским лабораториям.

По прибытию Гилею, всё ещё бессознательную, высадили и поместили на операционный стол. Вертан объяснил, что, несмотря на отсутствие строгих директив, отсутствие у клиента информации о местоположении лаборатории было на пользу и компании, и клиенту, уничтожая всякие поводы для беспокойств обеих сторон.

Операция прошла как по нотам. Машины отделили её лицо и поместили в стерильный контейнер. Когда хирурги начали работу над подкожным слоем, контейнер был увезён в хранилище, называемое среди сотрудников Галереей Лиц — большой залой, одна из стен которой была белоснежной и обжигающе холодной.

Сотрудник лаборатории наблюдал сквозь стекло из аппаратной, как его коллега вошёл в залу и со щелчком поместил контейнер в выдвинувшийся из стены ящик. Ящик задвинулся обратно, и раздался звук, словно кубики льда упали в тёплую воду. Человек в аппаратной показал оттопыренный большой палец. Лицо Гилеи было подвергнуто моментальной заморозке на случай, если оно понадобится хозяйке снова.

Другой сотрудник вошёл в ещё одну операционную в той же лаборатории. В его кармане была белая маска.

В комнате не было ни звука, даже стука швейных машинок. У женщин не было сил на разговоры, и они неподвижно лежали на кроватях, стараясь не пускать в сердце надежду.

Колония делилась не только на мужчин и женщин. Женщины в масках имели отдельные кровати в дальней части комнаты.

Одна из них слегка поправила маску. Её руки были покрыты отметинами от электрических дубинок. Длинные чёрные волосы стянуты дешёвой резинкой. Они постоянно падали на глаза, и она отбрасывала их назад, пока наконец не вцепилась в них, успев выдрать несколько прядей прежде, чем к ней подбежали надзиратели.

Девушка долго смотрела невидящим взглядом в пол. Её маска — то же красивое, ничего не выражавшее лицо, что и у всех в комнате. Скрестив руки и крепко обняв себя, она заснула.

Перевод © Beatrice